статьи

династическая таблица

Начало романа с Потемкиным совпало с окончанием русско-турецкой войны и победой над Пугачевым. Теперь Екатерина могла приняться за государственные преобразования. 
В 1775 году она ввела в России новое административное деление и создала новую систему управления на местах. В каждом городе было предусмотрено заведение школы и больницы, причем государыня подробно описала, как они должны быть устроены. Так, каждому больному предписывалось выдавать больничный халат, миску, кружку и ложку, а около его кровати должна была помещаться тумбочка. Детей в школах не разрешалось бить; их следовало обучать по всей стране одним и тем же предметам по специально созданным учебникам, и Екатерина самолично написала пособие для учащихся и учителей. Спустя еще десять лет государыня облагодетельствовала подданных жалованными грамотами дворянству и городам. Дворяне получили органы самоуправления, и было велено составить их родословные книги. Целью же грамоты городам было формирование "третьего сословия" (выражаясь современным языком, среднего класса) - тех, кто должен был стать основой процветания страны. Тогда же был провозглашен и принцип свободного предпринимательства. Теперь всякий мог завести собственное дело, не спрашивая разрешения у властей. Самые предприимчивые граждане выделялись в гильдейское купечество и должны были вместо обычных податей платить налог с капитала, составлявший всего лишь один процент. 
Однако реформаторские старания Екатерины могли увенчаться успехом лишь отчасти, ибо неодолимым препятствием на пути прогресса лежало крепостное право. Между тем крепостничество в России принимало все более уродливые формы и растлевало нравы дворянского сословия. Чего стоит один только мелкий эпизод, который приводит в своих записках один из мемуаристов первой половины XVIII века - майор Данилов. Он рассказывает о своей овдовевшей тетушке, тульской помещице, которая не знала грамоты, но каждый день, раскрыв книгу, все равно какую, читала наизусть акафист Божией матери. Эта достойная женщина была большая охотница до щей с бараниной и, когда кушала их, велела сечь перед собой варившую их кухарку не потому, что та дурно их варила, "а токмо для возбуждения аппетита". Впрочем, образованные дворяне были подчас ничуть не лучше. История донесла до нас имя проживавшего в Пензенской губернии богатого помещика Никиты Ермиловича Струйского. Особой его страстью была юриспруденция, и жизнь в своем имении он организовал по всем правилам европейской юридической науки. Помещик сам судил своих мужиков, составлял обвинительные акты, сам произносил за них защитительные речи. Эта цивилизованная судебная процедура соединялась с варварскими способами дознания: подвалы в доме были наполнены орудиями пыток.

Два эти дворянских "типажа" В.О. Ключевский называет "плотью от плоти" екатерининской эпохи, когда идеи Просвещения в России сочетались с самым беспросветным крепостничеством. И безграмотной помещице, и начитанному, сведущему в юриспруденции дворянину было одинаково далеко до истинной европейской образованности. Этого не могла не понимать Екатерина, но отменить крепостничество было не в ее силах. Возведенная на трон благодаря гвардейским штыкам, она не могла замахнуться на главную привилегию дворянского сословия. Больше всего на свете эта женщина любила власть и ради ее сохранения готова была пожертвовать и принципами, и убеждениями. Именно поэтому так возмутило Екатерину "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева, о котором она сказала, что он - "бунтовщик хуже Пугачева". Что позволено государыне, то не позволено подданным. Императрица испугалась отнюдь не критики крепостничества, но того, что кто-то кроме нее осмеливается критиковать. В этом она почуяла угрозу собственной власти. Автор развенчивал миф о всеобщем благоденствии под ее началом, и она была уверена, что осмелиться на подобную дерзость мог лишь мятежник куда более опасный, чем неграмотный самозванец. Враждебное же отношение Радищева к крепостному праву Екатерина разделяла вполне и мысль избавиться от этого зла лелеяла до конца жизни.

Не менее смелыми были и ее внешнеполитические устремления. Императрица бредила "греческим проектом", то есть восстановлением Византийской империи. С этой целью на освоение и укрепление Крыма был направлен Потемкин, а в 1787 году в сопровождении всего двора, дипломатического корпуса, а также австрийского императора и польского короля туда отправилась с инспекцией сама императрица. Потемкин, сумевший за несколько лет изменить Крым до неузнаваемости, в естественном рвении показать своей повелительнице товар лицом даже несколько переусердствовал, отчего и родилось на свет выражение "потемкинские деревни". Впрочем, никаких картонных деревень Потемкин в действительности не строил и только украшал уже существовавшие.
Напуганные притязаниями Екатерины, турки решили нанести упреждающий удар и вновь объявили России войну. Воспользовавшись моментом, войну объявили и шведы, надеявшиеся отвоевать земли, потерянные в начале века. Екатерине пришлось сражаться на два фронта.

В то время, что шла война и Суворов одерживал свои знаменитые победы над турками, во Франции произошла революция и расстановка сил на мировой арене переменилась. Отношение к революционной Франции у императрицы сложилось двойственное. Воспитанная на идеях философов-просветителей, поначалу императрица испытывала даже нечто вроде злорадства, полагая все случившееся закономерным результатом бездарных действий французских королей и их министров. Уверенная в непогрешимости собственной политики, Екатерина не видела никакой угрозы для России в революционных событиях, сведения о которых регулярно печатались в русских газетах. Опубликован был и текст Декларации прав человека и гражданина, основные идеи которого совпадали с екатерининским наказом. Старший внук императрицы, будущий Александр I, рассказывал придворным, что бабушка заставила его прочитать Декларацию и сама растолковала ее смысл. Но по мере того как во Франции раскручивался маховик террора, происходившее все больше пугало Екатерину. Она понимала, что бунт направлен не против неправедного властителя, но против власти как таковой, а поэтому революция становилась опасной для всех монархов Европы. "Дело французского короля есть дело всех государей", - писала Екатерина. После казни Людовика XVI и Марии Антуанетты, которых российская императрица безуспешно пыталась спасти, отношения с Францией были и вовсе прерваны, а из кабинета императрицы, согласно легенде, был вынесен бюст Вольтера.
Несмотря на то, что и борьба с революцией во Франции, и амбициозный греческий проект потерпели неудачу, авторитет России в мире был высок, как никогда, и впоследствии екатерининский канцлер граф Безбородко хвастался, что при "матушке" Екатерине ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без ее разрешения.

Ко времени крымского путешествия роман Екатерины с Потемкиным был давно позади. Ее счастье снова оказалось непрочным.. Избранник императрицы был капризен, ревнив и вспыльчив. "У князя с государыней нередко бывали размолвки, - вспоминал Ф.В. Секретарев, мальчиком живший в доме Потемкина. - Мне случалось видеть, как князь кричал в гневе на горько плакавшую императрицу, вскакивал с места и скорыми, порывистыми шагами направлялся к двери, с сердцем отворял ее и так ею хлопал, что даже стекла дребезжали и тряслась мебель". Нам неизвестно, характер Потемкина или что-то иное стало причиной их размолвки, однако вплоть до самой своей смерти князь оставался ближайшим другом и преданным соратником Екатерины.

Потемкина сменил Петр Завадовский - тридцатисемилетний украинский полковник, чей фавор продолжался два года. За ним последовали С. Зорич, И. Римский-Корсаков, А. Ланской, А. Ермолов, А. Дмитриев-Мамонов и, наконец, Платон Зубов (всего историкам известны имена 12 любовников императрицы за период более чем в 40 лет). Все - молодые гвардейские офицеры из не слишком богатых дворянских семейств. Каждый из романов императрицы длился по несколько лет и заканчивался по-разному. Так, Зорич получил отставку из-за своего увлечения карточной игрой. Корсаков завел интригу с близкой Екатерине графиней Брюс и был вместе с нею отправлен в Москву. Наиболее трагично сложилась судьба Александра Ланского - талантливого, как утверждала Екатерина, молодого человека, которого ей, более чем других, удалось увлечь собственными интересами. 

В 1784 году он скоропостижно скончался от дифтерии, и императрица долго оплакивала его смерть, причем горе ее было столь велико, что Потемкину пришлось, бросив все, мчаться в Петербург утешать ее. Ермолов осмеливался вмешиваться в государственные дела и - непростительная ошибка! -чернить Потемкина в глазах императрицы. Дмитриев-Мамонов полгода оставался холоден с увлеченной им женщиной, избегал встреч с нею, а затем признался, что влюблен во фрейлину Щербатову. Неизвестно, что испытала Екатерина при этом сообщении, однако повела она себе в высшей степени великодушно, как и подобает всемогущей государыне. Она не только дала разрешение на их брак, но и подарила молодым более двух тысяч крепостных и сто тысяч 

рублей. Императрица даже сама помогала одеть невесту к венцу - правда, не сдержавшись, сильно уколола ее булавкой.
Относительно частая смена фаворитов, при том что сам фаворитизм был обычным явлением в жизни европейских дворов, порождала слухи о неумеренных сексуальных аппетитах императрицы, о происходивших во дворце оргиях и прочих непристойностях. В действительности ничего этого не было, но сам образ императрицы, женщины, повелевающей народами и одновременно выбирающей себе любовников из числа подданных, будоражил воображение современников, и именно это превратило ее в своеобразный секс-символ эпохи. Один наблюдательный иностранный дипломат заметил: "Взглянешь на нее, и сразу увидишь, что она могла бы полюбить и что любовь ее составила бы счастье достойного ее поклонника". Но бы- ли ли фавориты Екатерины достойны ее вы- бора? В сущности, Екатерина всю жизнь ис- кала такого мужчину и найти его не смогла. Когда в 1791 году умер Потемкин, Екатерина тяжело переживала эту потерю. В его лице она лишилась верного сподвижника, своей главной опоры. Горе императрицы было безмерно: она надолго слегла в по- стель, много плакала и все время повторя- ла, что заменить Потемкина ей будет не- кем. Начало девяностых годов XVIII века во многом оказалось для нее переломным.
В эти годы один за другим ушли из жизни ; и многие другие соратники Екатерины - те, с кем когда-то, тридцать лет назад она начинала свое царствование. На сцену вы- ходило молодое поколение - честолюбивое, нетерпеливое и, конечно же, критично смотревшее на постаревшую императрицу. К этому новому поколению принадлежал и последний фаворит Екатерины - Платон Зубов, бывший моложе своей повелительницы на 38 лет. Дабы оправдать свою страсть, государыня говорила, что Россия должна быть ей благодарна за то, что она воспитывает для нее молодых людей.
Сама государыня к тому времени состарилась, страдала от язв на ногах и с трудом передвигалась. Но гораздо больше, чем недуги, ее мучила мысль о том, что будет с Россией, когда не станет и ее. И эти мысли постоянно возвращались к одному и тому же - ее взаимоотношениям с сыном. 
Когда в 1754 году Екатерина произвела на свет Павла, ребенка сразу же унесли в покои императрицы Елизаветы и поручили заботам нянек, содержавших его в жарко натопленной комнате и в люльке с меховой подстилкой и меховым одеялом. Ребенок постоянно потел и вырос тщедушным и болезненным. Мать допускали к нему лишь с разрешения императрицы, и она сына почти не видела. Понятно, что при таких обстоятельствах материнские чувства у Екатерины в полной мере не пробудились. Став императрицей, она постаралась приблизить к себе сына, ведь он был единственным оправданием захвата власти. Павел рос живым, подвижным, склонным к романтическим мечтаниям юношей, воспитанным на столь любезных сердцу матери идеалах Просвещения.
Но годы шли, юноша стал взрослым и жаждал деятельности, а мать делиться с ним властью не собиралась. В 1773 году она женила сына на принцессе Гессен-Дармштадтской, и тот без памяти влюбился в молодую жену. Но Наталья Алексеевна (такое имя дали принцессе в православном крещении) умерла родами, а убивающегося от горя сына Екатерина решила "утешить" сообщением, что жена была ему неверна. Вскоре Павел женился вновь, на сей раз на принцессе Вюртембергской. В конце семидесятых годов у молодой четы родилось подряд два сына, и бабушка поступила с ними почти так же, как когда-то Елизавета с ее собственным ребенком: она отлучила детей от матери, чтобы забрать их к себе и следить за их воспитанием. На внуков Екатерина излила все неизрасходованное материнское чувство: она сочиняла для них сказки, шила им платье и даже придумала специальные комбинезончики, образцы которых посылала в другие европейские столицы.

Между тем Павел все более отдалялся от матери и, изнывая от безделья, становился человеком нервным, вспыльчивым, недоверчивым к окружающим. Менялись и его взгляды. Особенно заметно это стало после революционных событий в Париже. О том, насколько мать и сын уже разошлись тогда в своих взглядах на мир, свидетельствует эпизод, приводимый биографом будущего государя Н.К. Шильдером: "Однажды Павел Петрович читал газеты в кабинете императрицы и выходил из себя. "Что они там все толкуют! - воскликнул он. - Я тотчас бы все прекратил пушками". Екатерина ответила сыну: "Неужели ты не что пушки не могут воевать с идеями? Если ты так будешь царствовать, то недолго продлится твое царствование"". Весьма критично Павел был настроен и по отношению к тому, что делала мать в России. Он полагал, что она предоставила своим подданным слишком много свободы, слишком распустила их, а это чревато опасностью, наподобие французских событий. Мать хотела, чтобы ее прежде всего уважали. Сын же был убежден, что своего государя подданные должны бояться. Стареющая Екатерина все чаще замирала с пером в руках над очередным проектом и с горечью записывала на полях, что не знает, ради кого ей трудиться и не будет ли заброшено все начатое ею после ее смерти.
Ee взоры были обращены к старшему внуку Александру, и она всерьез подумывала о передаче ему трона в обход отца. Она полагала, что ей удалось воспитать из него идеального государя, но в действительности Александр, с детства привыкший лавировать между бабушкой и отцом, был лукав и неискренен. Принять трон он не соглашался, да и сама императрица все никак не могла решиться, ведь она столько лет клялась править на основании закона и понимала, что столь явно преступить его значит самой разрушить тщательно возводимое ею здание. К тому же, несмотря на болезни, она вовсе не собиралась покидать этот мир и рассчитывала править еще долго. На льстивые слова подданных, желавших ей прожить еще столько же, Екатерина резонно отвечала, что тогда будет "без ума и без памяти", а вот еще 20 лет проживет наверняка. И все же она чувствовала приближение конца. Возвращаясь с вечера у одного из вельмож, Екатерина заметила падающую звезду и сказала сопровождавшему ее сановнику: "Вот вестница смерти моей". В ответ же на его горячие разуверения добавила: "Чувствую слабость сил и приметно опускаюсь".

Предсмертный обморок случился у нее рано утром, когда, встав с постели и, как обычно, поработав некоторое время за письменным столом, она зашла в примыкавшую к спальне уборную, где по обыкновению проводила минут десять. Однако истекли полчаса, а она не выходила. Камердинер Захар Зотов, обеспокоенный долгим отсутствием своей госпожи, приоткрыл дверь и увидел императрицу лежащей на полу и тяжело хрипящей. Несколько прибежавших мужчин не сумели поднять ее грузное тело на высокую кровать. Ее положили на расстеленные на полу тюфяки. Придворный доктор пустил императрице кровь, но из вены на руке вылилось лишь несколько капель. Шестого ноября 1796 года, так и не приходя в сознание, Екатерина Великая скончалась.

Она была еще жива, когда в соседней комнате, в ее кабинете, уже расположился нелюбимый ею сын и своим резким, высоким голосом начал отдавать первые приказания нового императора, а по коридорам Зимнего уже зазвенели шпоры прибывших с ним из его гатчинского дворца павловcких офицеров в непривычных русскому глазу мундирах прусского образца. После смерти матери сын велел достать из могилы на кладбище Александро-Невской лавры останки Петра III, и на похоронах Екатерины ее тело везли в Петропавловский собор рядом с гробом того, кого она ненавидела, но благодаря кому она и стала великой императрицей. Присутствовавший на траурной церемонии английский посол, глядя на похоронную процессию, произнес: "Хоронят Россию".
Остается только добавить, что Екатерина оказалась хорошей пророчицей. Во Франции, как она и предсказывала, возродилась монархия во главе с сильной личностью. Североамериканские Соединенные Штаты, появлению которых на свет она косвенно содействовала, отказавшись помочь войсками английскому королю во время войны за независимость, стали великой державой. А ее сын Павел оказался дурным и неудачливым правителем, да и процарствовал недолго. Всего лишь через четыре с небольшим года после того, как он пришел к власти, Павел принял смерть от рук заговорщиков. Взошедший на престол внук Екатерины Александр уже в первом своем манифесте обещал подданным править "по закону и посердцу бабки нашей"... 

Источник: статья д.ист.н., проф. А.Б.Каменского из журнала "Гео" №3-4 за 2002 год.

Наверх || статьи || Часть I || Часть 2 ||